Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

Он снял шляпу - лысина засияла под солнцем - и низко поклонился Барышникову:

- Премного благодарен вам, батюшка. Да ведь стар я.

- А я и не буду утруждать тебя больно-то. У меня лакей молодой есть. А ты станешь главным. Я тебе форму справлю с такими галунами, что ты и при дворце-то не нашивал. У тебя медали-то есть?

- А как же, батюшка, четыре штучки-с... А сверх того офицерский крест. Вся грудь увешена.

- Ну, стало быть, не надо лучше! Беру тебя!

- Сам государь изволил приколоть мне крестик-то. Оба мы с ним пьяненькие тогда были. Он говорит: "я, говорит, Митрич, люблю тебя... как папашу своего... На-ка, грит, носи. Да смотри, береги меня пуще". И при сих словах изволил снять крест со своея груди и мне приколоть. А вот я и уберёг его... Ловко уберёг благодетеля... - Митрич отвернулся, замигал, засопел, по его щекам покатились слезы.

- Не тужи. У меня тебе не хуже будет. У меня в намерении такие дела заворачивать, что ахнут все.

- Премного благодарствую. Я в согласьи.

Старуха Юсупова остановилась возле места, где продавали привезённых негров - под видом отдачи их в услужение богатым вельможам. Во дворец Юсуповых как раз требовались два негра. Был у них один, но состарился, да кроме того, граф Шереметев имеет у себя четырёх негров, а Юсуповым в чём бы то ни было отставать от Шереметевых не хотелось. Старуха сторговала двух негров - одного плечистого, средних лет богатыря, другого - лет тринадцати мальчика с печальными глазами. Она заплатила высокую сумму, втрое превышавшую цену за хорошего русского слугу.