Емельян Пугачев (Книга 2)   ::   Шишков Вячеслав

- Клянётесь ли повиноваться мне, своему государю? - вопросил Пугачёв.

- Клянёмся! - гаркнули во всю грудь казаки, потрясая шапками. - Верой и правдой служить обязуемся!

- Клянётесь ли, что не спокинете меня, государя своего, и не разбредётесь по ветру, покамест мы вкупе не повершим дела великого?

- Клянёмся, надёжа-государь! Повелевай нами, свет наш!

Долго ещё слышалось по степи: "Клянёмся, клянёмся!" Сам государь и большинство казаков смаргивали навернувшиеся слёзы. Государь любовался бравыми, готовыми на подвиг молодцами, казаки любовались государем. От сердца к сердцу, из очей в очи шли невидимые токи взаимного доверия между вооружённой ратью и вождём её.

О завтрашнем дне не думалось на людях. Только ночью, когда в изголовье - боевое седло, у ног конь привязан, а вверху бескрайняя крыша в звёздах, мятежному казаку, будь он молод или стар, не дают покою думы о будущем. Казак ворочается с боку на бок, надвигает шапку на глаза, на уши, чтоб забыться, но думы не покидают его, и думы эти страшны. Они страшны потому, что к прошлому нет возврата, что навсегда отрезан путь к семье, к горькому родному дыму, от которого порой, быть может, градом катились из глаз слёзы.

Прощай, прошлое, прощай, родимая семья! Теперь казак-мятежник живёт лишь настоящим часом.

А в настоящем - яркое солнце светит, в небе журавли летят, пылит дорога, надёжа-государь со свитой едут, знамёна реют, телеги тарахтят, и краснопёрый приблудный петух поёт своё "кукареку".