Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

Ткнул себя в грудь, снова закричал:

- Домашний враг! Домашний враг! - и закудахтал по-куриному: Ку-дах-тах-тах... Куда ты едешь, дурак? Помилуй бог, солдат, солдат я... Приказано...

- Чего-с? - просыпается слуга.

Бельмастый ямщик оборачивается на проезжающего и стеснительно ухмыляется: "Гы-гы-гы". Он видит гневно сверкающие глаза барина и тотчас же отворачивается, хлещет коренника вожжою.

Парнишки распахнули заскрипевшие ворота чрез дорогу и, выжидательно поглядывая в лица проезжих, запросили:

- Дяденька, дай копейку, дай грошик!

Суворов снял с мочального лычка пять баранок, кинул их парнишкам и спросил:

- Чего делаете, малыши? В городки, никак?

- В городки, дядя, в городки... В рюхи...

- А ну, примите меня. Кости поразмять...

Белобрысый брюханчик, лет шести, в большом картузе, сдвинутом на затылок, в пестрядинной рубашонке с поясом, сказал:

- Да тебе и палкой-то не швырнуть... Куда тебе...

- Помилуй бог, швырну!

Суворов сбросил армяк, мундир, шляпу, засучил рукава белейшей ярославского полотна рубахи и, приказав подводе подыматься к церкви, остался с мальчишками. Смачно чавкая баранки, ребятишки шумливо принялись ставить рюхи, разбирать палки.

- Ты, дяденька, хватай вот эти палки-то, кои самые толстые. В них поп с дьячком играют. Да тебе, поди, и в рюхи-то не попасть, - сказал, скаля зубы, всё тот же белобрысый, в большом картузе, брюханчик.