Емельян Пугачев (Книга 3)   ::   Шишков Вячеслав

- А вот увидим, откуда оно предначертано, - с той же запальчивостью возразил Галахов. - Когда государственный преступник будет схвачен, суд выяснит всё начистоту.

- Да, но сей государственный преступник, - подчёркнутым тоном произнёс пастор, - будет судим не токмо судом человеческим, но и судом человеческой истории! А первей всего предстанет он пред судом божьим! - и пастор взбросил руку вверх. - Однако милосердный бог не преминет судить не токмо его, а вкупе с ним всех, кто сеял бурю среди народа жестокостями своими.

- Вы, отец пастор, чрезмерно смелы в своих суждениях!

Возмущённый Галахов поднялся, стал в волнении ходить по горнице.

- Да, смел, - дрогнув голосом и потупясь, ответил пастор. - Иначе я не носил бы на своей груди распятого по приговору синедриона Христа!

Долгополов стал плести про Пугачёва какую-то несуразицу, но его никто уже не слушал.

При прощаньи капитан Галахов отвёл хозяина в соседнюю комнату и, крепко пожав ему руку, сказал:

- Вы простите мне мою горячность... Такие люди, как вы, зело редки, особливо в провинции... Свидетельствую вам своё уважение.

Пастор широко улыбнулся, произнёс:

- Да сохранит вас бог, - и по-отечески благословил капитана.

Встретилась в пути ещё колония с жителями "католицкого" исповедания. Огорчённый, унылого вида ксёндз нарисовал перед отдыхавшими у него путниками картину пугачёвского нашествия.