Горький хлеб (Часть 5)   ::   Замыслов Валерий Александрович

От стойки оторвались трое молодцов в долгополых сукманах. Надвинулись на посадского, зло загалдели:

- Бунташные речи речешь, вор. Айда с нами.

Слобожанин оттолкнул одного из истцов, но остальные сбили бражника наземь. Болотников насупился, поднялся с лавки, норовя помочь слобожанину, и опять его вовремя удержал Афоня Шмоток. Молвил тихо:

- Сиди, Иванка. Здесь истцов да ярыжек завсегда полно бродит. Мигом в Разбойный приказ сволокут.

Когда дерзкого тяглеца вывели из кабака, Иванка сказал глухо:

- Не любят бояре правду. Сказнят теперь его, либо язык вырвут.

Один из питухов - тощий, с изможденным желтым лицом - с досады швырнул на земляной пол дырявый войлочный колпак, воскликнул:

- Э-эх, жизнь горемычная! Налей чарочку, Потапыч.

Целовальник - дородный, чернобородый, с бойкими плутоватыми глазами, в суконной поддевке - вскользь взглянул на бражника, буркнул, поглаживая густую бороду:

- Деньгу кажи, мил человек.

- Последний грош пропил, Потапыч. Ублажь. Душа горит, выпить страсть хочется.

Целовальник окинул взглядом посадского с ног до головы и проронил нехотя:

- Сымай сапоги, братец. Косушку нацежу.

- Помилосердствуй, батюшка. Сапоги у мя последни.

- Тогда ступай прочь.

- У-у, нехристь! - в отчаянии махнул рукой на целовальника посадский и принялся стаскивать с ног кожаные сапоги. - Наливай, душа окаянная!

"Словно наш мельник Евстигней. Такой же скаредный", - подумал о целовальнике Иванка и потянулся, к чарке.