Изгнание из рая   ::   Загребельный Павел

- И что - к Несвежему? Хорошо, хоть не в детском саду расположился...

- Ну! До утра обегал все село и высмотрел, что у того хата набита новой мебелью.

- И Несвежий его пустил?

- Попробуй не пустить!

- Да он ведь сам в той хате не живет.

- Не живет, а Пшонь уже там.

- Как же ему удалось?

- А я знаю! Это не человек, а стихийное бедствие! И обелиск после такого не водрузишь. Плюнь и разотри!

- Ну, так вам же легче.

- Легче? А моя Фенька! Кто ее приструнит? Думал, хоть этот, со свиньей.

- Как-нибудь все уладится. Пригласите ко мне Ганну Афанасьевну.

Но вместо Ганны Афанасьевны пришла тетка Матрена Ивановна.

Жаль, что философы до сих пор не заинтересовались видоизменениями категории времени применительно к Веселоярску. Ибо если бы они это сделали, то давно бы заметили странную двойственность этой неуловимейшей категории в веселоярских степях. С одной стороны, время, как и повсюду в мире, неудержимо летело вперед и вперед, не отступая ни перед какими преградами, не забегая в сторону, не вытанцовывая на месте; с другой же стороны, время здесь словно бы остановилось, застыло навеки, законсервировалось, будто музейный экспонат, не изменялось совсем, а вместе с ним неизменными оставались и люди. Сколько Гриша помнил, одни в селе были всегда дедами, другие - дядьками и тетками, а третьи - просто такими или сякими и никто не хотел переходить ни в последующую возрастную категорию, ни в другие состояния.