Изгнание из рая   ::   Загребельный Павел

Матрена Ивановна долго усаживалась на стул, потом еще дольше поправляла кофточку на пышной груди, потом одарила Гришу светлейшей улыбкой, после чего внезапно захлюпала носом и брызнула такими слезами, что они перелетели через стол. Гриша растерянно вскочил, налил из графина воды, подал Матрене Ивановне.

- Выпейте, тет... извините, Матрена Ивановна, выпейте и успокойтесь, прошу вас. Что у вас? Не волнуйтесь. Поможем. Не надо только плакать. Ну, честное слово, не надо! Ну, ей-богу!..

Но слезы у Матрены Ивановны были чисто декоративные. Стакан с водой она отодвинула. На Гришу посмотрела даже удивленно.

- Разве я плачу?

- А что же вы делаете?

- Это моя душа плачет, а я - нет. Я пришла спросить тебя, Гриша, как нового председателя.

- Спрашивайте.

- Ты ведь вырос в нашем селе и все видел. Ты же знаешь, какая я несчастная?

- Ну...

- Да ты не стесняйся! Говори: знаешь ведь? Сколько у меня было мужей?

- Ну...

- Четыре!.. А где они все? Боишься сказать? Так я тебе скажу сама! Набока где? Умер? Умер. Белицкий умер? Умер. Довгань умер? Умер. Цёна умер? Умер. Сколько получается?

- Чего?

- Умерло.

- А-а, четыре.

- Вишь, сам сказал: четыре. А пенсий у меня сколько?

- Пенсий?

- Да пенсий же! Сколько их, ты думаешь? Одна-единственная! А почему не четыре?

- Что вы, тетка Матрена? Кому у нас по четыре пенсии платят?

- А у кого по четыре мужа умирало? Скажешь? Не скажешь! И никто не скажет! Этот Свиридон сидел здесь тридцать лет, да только издевался над бедной вдовой, на смех меня поднимал. А ты ведь такой молоденький да пригоженький.