JК
Я, Богдан (Исповедь во славе) :: Загребельный Павел
Страница: 11 из 938)
- Казак если не погибает на войне, - сказал отец, - то прячется в такую вот глушь или в монастырь. А тут тебе и хутор, и церковь - будто и в монастыре душа твоя утомленная и измученная. Такой и нам нужно соорудить. И у нас же земля в одном куске, да лес, да речка, еще и груша-дичок растет. А криницы выкопаем...
Так мы поселились на берегу широкой раздольной степи, откуда веяли ветры, летели гуси, дышало прошлое и могущество.
И расстроили свой Субботов.
Уже и сотник Хмельницкий убит под Цецорой. Уже и сын его, то есть я Зиновий, возвратился из стамбульской неволи, уже и старость подкралась ко мне, хотя еще и несмело, но упорно и тяжко, а Субботов в золотом перезвоне пчел, в зеленой и золотой дымке косовиц, в щедротах плодов и неудержимой буйности стихий был будто сама вечность. Хутор над рекой - какое счастье может быть больше? Река текла среди белых песков, пески сияли, солнце ослепляло, леса стояли зеленой стеной, песком заносило лозняки, талы, одинокие деревья и целые дубравы, засыпало, засасывало, а воды пречистые текли себе дальше и дальше, будто обещание бессмертия. Я плыл по реке жизни неудержимо и постоянно, а сам, собственно, жил на берегу, и берег этот был всегда молчаливым и таинственным, роскошным, но диким, приветным, но и враждебным - и если присмотреться повнимательнее, то властелинами этой земли были разве что тысячелетние дубы и липы в цвету.
- Казак если не погибает на войне, - сказал отец, - то прячется в такую вот глушь или в монастырь. А тут тебе и хутор, и церковь - будто и в монастыре душа твоя утомленная и измученная. Такой и нам нужно соорудить. И у нас же земля в одном куске, да лес, да речка, еще и груша-дичок растет. А криницы выкопаем...
Так мы поселились на берегу широкой раздольной степи, откуда веяли ветры, летели гуси, дышало прошлое и могущество.
И расстроили свой Субботов.
Уже и сотник Хмельницкий убит под Цецорой. Уже и сын его, то есть я Зиновий, возвратился из стамбульской неволи, уже и старость подкралась ко мне, хотя еще и несмело, но упорно и тяжко, а Субботов в золотом перезвоне пчел, в зеленой и золотой дымке косовиц, в щедротах плодов и неудержимой буйности стихий был будто сама вечность. Хутор над рекой - какое счастье может быть больше? Река текла среди белых песков, пески сияли, солнце ослепляло, леса стояли зеленой стеной, песком заносило лозняки, талы, одинокие деревья и целые дубравы, засыпало, засасывало, а воды пречистые текли себе дальше и дальше, будто обещание бессмертия. Я плыл по реке жизни неудержимо и постоянно, а сам, собственно, жил на берегу, и берег этот был всегда молчаливым и таинственным, роскошным, но диким, приветным, но и враждебным - и если присмотреться повнимательнее, то властелинами этой земли были разве что тысячелетние дубы и липы в цвету.