Яик - светлая река   ::   Есенжанов Хамза

Он заставлял Дмитриева расхаживать по камере, а сам в это время разговаривал с Нуждиным. Вот и теперь, прослушав выстукивание, он подошел к Дмитриеву и сказал:

- Нуждин передает, что это, по-видимому, песня протеста.

- Это его предположение? Да, конечно...

* * *

Надзиратели бегали, суетились, но песня все росла и росла, и казалось, раскачивалась и трещала тюрьма от ее силы.

Кто-то побежал за начальником.

Когда в сопровождении шести жандармов в коридор вошел начальник тюрьмы - низкий рыжеусый старичок, с отекшими мешочками под глазами, заключенные второй раз пели куплет:

Долго в цепях нас держали,

Долго нас голод томил,

Черные дни миновали,

Час искупленья пробил.

Начальник тюрьмы, постояв с минуту на пороге, прошел к двери восьмой камеры. Он молча кивнул коридорному надзирателю, давая знак открыть.

Старичок надзиратель возразил:

- Эту страшную кутерьму затеяли вон в той камере, - и он указал ключом на седьмую.

- Открой!

Надзиратель послушно вложил в замочную скважину ключ, повернул его и открыл дверь. В камере пели:

...Час искупленья пробил...

Заключенные стояли возле дверей. Увидев группу вооруженных жандармов во главе с начальником тюрьмы, теснее прижались друг к другу. Песня постепенно стала стихать.

- Прекратить! - рявкнул рыжеусый.

Один за другим заключенные стали отходить в глубь камеры, но те, кто посмелее, продолжали еще петь, хотя голоса их уже звучали тише и вскоре совсем смолкли. В камере наступила тишина.