Яик - светлая река   ::   Есенжанов Хамза

Ветер вдруг ослаб, будто круто остановился навсем скаку, и стало чуть теплей. Потом послышались чьи-то жуткие вздохи, словно сопело чудовище. Нурым прислушался, взглянул на коней, стоявших за забором подле скирды. Было слышно, как кони безмятежно жевали сено; больше ни звука, ни шороха.

Снова налетел шквальный ветер, и завыло, загудело еще сильней. Затрещали стены сарая, отчаянно засвистел камыш; казалось, дикий ветер вот-вот поднимет гурт овец и погонит его по степи, как перекати-поле.

"Ойпырмай, что за жуткая ночь!"

- Плохая погода, - сказал он угрюмо, входя в дом. У Нурыма невольно хмурились брови, по спине бегали мурашки, все тело ломило. Сердце билось неспокойно: то замирало, то начинало прыгать.

- Что, певец, съежился?! Черти тебя корежат? - спросил Орак.

- Погода противная, - задумчиво повторил Нурым. - Будто весь мир грозится кому-то.

Джигиты устроились здесь как в родном доме: ели жирную баранину, пили горячую пахучую сорпу. Дружинники отяжелели, не слышно и шуток, потягивались, позевывали, сладко дремали в тепле на мягких подстилках.

- Нурым, ты бы спел, приподнял настроение. Видишь, джигитов с вечера сон одолел, - сказал Орак.

Он хотел рассеять мрачное настроение. Нурыму вспомнились стихи Махамбета:

Приторочив кольчугу к седлу,

Далекого друга с собой веду.

День и ночь при оружье на коне

Ради жизни безутешных вдов,

Ради счастья Нарына детей...

Но петь ему не хотелось.