Как убили отца   ::   Фурманов Дмитрий Андреевич

Двадцать первого целый день город захлебывался в праздничной радости: по улицам ходили с красными флагами; ораторы на перекрестках держали речи:

- Права... Свобода... Конституция...

Двадцать второго на главной площади, перед управой, с утра собирался город: большевики готовили митинг - здесь холодно и строго надо было вспороть живот манифесту.

И снова в центре, вкруг трибунной бочки - большевики. Веют весело легкие знамена. И словно дуб в кустарной поросли - раскинулось над площадью огромное черное полотнище:

"Слава павшим борцам за свободу".

Это поминают рабочие тех, что недавно, в июньские дни, на Талке погибли в казачьем налете.

И сразу - на площади - тихо.

Вырос на бочке Странник:

- Товарищи! Прежде чем открыть - почтим память наших лучших... расстрелянных на Талке...

Встрепенулась густая площадь, сняты рабочие кепки, вмиг остыли веселые лица. Тихо и грустно, все вырастая слезами и скорбью, мужая гневом, - поплыл над мертвой площадью похоронный гимн:

Вы жертвою пали в борьбе роковой,

Любви беззаветной к народу...

Вспоминали павших. Вспоминали близких... Вспоминали любимых. Женщины плакали, красным платком утирая слезы.

А гимн, как волны в шторм, все мчал вперед, крепчал в борьбе, раскатывался клятвами в неотмщенных колоннах ткачей:

Настанет пора, и проснется народ.

Могучий, великий, свободный!

Когда оборвали последнее слово - долго недвижная, страшная стояла молча блузная рать.

Митинг открывался. Был полдень - двенадцать часов.