Калигула, или После нас хоть потоп   ::   Томан Йозеф

Арривий вспомнил: после сражения при Тапсе, в котором Юлий Цезарь разгромил Катона и республиканцев, Катон пронзил себя мечом, чтобы не жить дольше, чем республика, которой он был предан всем своим существом.

Арривий отважился:

-- Твой род, мой Луций, был гордостью республики.

О боги, какое пламя вспыхнуло в глазах молодого человека!

-- Твой дед еще видел славу республики, твой отец...

-- Ну, договаривай, мой дорогой хозяин, -- улыбнулся Луций. -- Ведь мы здесь одни.

"Ах так, вот ты и попался, -- подумал дуумвир, -- за отцом идешь; ты республиканец в душе, хотя и солдат императора".

Луций зорко следил за лицом Арривия. Нет, нет, это не наш человек, это преданный слуга императора.

-- И я, господин мой, и я, -- шептал Арривий, -- я тоже держусь тех же мыслей...

"Ах, забавник, ты хочешь обмануть меня, -- подумал Луций. -- Но я вижу тебя насквозь и так просто не попадусь". И в Луций заговорил дипломат.

-- Да почиет благословение богов на нашем императоре. Тиберий -просвещенный правитель. Он укрепил империю. Дал ей железный закон. Мир, водворенный Августом, упрочается. Лучше воевать головой, чем проливать кровь сынов Рима.

Арривий пришел в ужас. Какой поворот! Под таким напором не устоять человеку, привыкшему мыслить лишь в скромных масштабах провинции. Арривий покорился. Он шумно перевел дыхание и, хочешь не хочешь, раскрыл противнику карты:

-- Воистину так, господин мой.