Калигула, или После нас хоть потоп   ::   Томан Йозеф

Этот же презренный комедиант отваживается на такое перед целой толпой". Луций слыхал и раньше о том, что память о республике живее среди плебеев, чем среди аристократов.

Он придвинулся к актеру и спросил:

-- Ты республиканец?

Актер изумился.

-- Республиканец? Я? Нет.

"Боится", -- подумал Луций и добавил: -- Говори же. Тебе нечего меня бояться.

-- Я не боюсь, -- ответил Фабий. -- Я говорю правду. Зачем мне быть республиканцем? Я простой человек, мой господин.

-- Тебе не нужна республика? Ты любишь императора?

-- Нет! -- выпалил Фабий. -- Но к чему все это? Я актер, мне ничего не нужно, только...

-- Только что?

Фабий страстно договорил:

-- Я хочу жить и играть, играть, играть...

Луций посмотрел на него с презрением. Играть и жить! Это значит набивать брюхо, наливаться вином, распутничать с какой-нибудь девкой и разыгрывать всякие глупости. Вот идеал этого человека. Скотина! Ему следовало остаться рабом на всю жизнь! Фабий сразу упал в глазах Луция. Сброд! Луций гордо выпрямился, отстранил актера и пошел в свою каюту. перешагивая через спящих людей. Он испытывал презрение к этому человеку без убеждений, который за подачку готов продать душу кому угодно. Под мостиком рулевого он заметил Гарнакса, который храпел, лежа навзничь. Рядом с ним спала Волюмния. Воистину из одних мошенников и шлюх состоит весь этот актерский сброд.

Луций улегся на ложе.