Калигула, или После нас хоть потоп   ::   Томан Йозеф

Луцию было безразлично, о чемговорит плебс. Он думал о Макроне.

Любопытные обступили тощего, и он рассказывал:

-- Вчера еще две семьи осудили за оскорбление величества. А сегодня от них только и осталось, что шесть трупов. Скорость, а? Только теперь не удавкой работают, теперь головы рубят. Новая мода, дорогие. И палач доволен, и осужденный тоже. Голова-то из-под топора, как маковка, отлетает, подскочит да и таращится вылупленными глазищами...

-- Бр-р. А ты, скелетина, веселишься? Небось вытаращишься, как до тебя очередь дойдет, -- заметил одутловатый крестьянин.

-- Ну, для этого мы люди маленькие, -- отозвался бородатый, перебирая струны гитары, чтобы не было слышно, о чем идет речь.

-- А что за семьи-то были, аистова нога?

Тощий сделал глоток.

-- Да все одно и то же: богатые, сенаторы. Им того каждый пожелает. Один, говорят, совершил преступление и оскорбил величество тем, что пошел в нужник с изображением божественного Августа на перстне...

Кто-то засмеялся, но тут же смолк, как отрубил. Как угадать, с кем пьешь, может, именно этот костоглот, который рассказывает, -- доносчик?

-- Эй ты, жердь, это правда, что процент с долга повысили с двенадцати до восемнадцати на сотню? -- спросил крестьянин.

-- Да. В сообщении сената об этом было. Только мне-то все равно, у меня ни долгов, ни денег.

-- Постойте, -- перебил их низкорослый человечек, работник с виноградника, так громко, что теперь и Луций слышал все. -- Сегодня днем я зашел сюда поесть.