Калигула, или После нас хоть потоп   ::   Томан Йозеф

Возле трактира "Косоглазый бык" стояла повозка на больших колесах, по бокам ее были нарисованы актерские маски, но черную кобылу сегодня не нарядили, как обычно, в цветную сбрую и не приделали султан из розовых перьев фламинго.

Актеры в спешке складывали вещи. Вечером после смерти Фабия преторианцы привели сюда изгнанников и потребовали, чтобы они, согласно приказу, оставили Рим еще ночью. С помощью вина им удалось отложить отъезд до утра. Ночь актеры провели в молчании. Волюмния проплакала всю ночь. Изгнание ее не пугало, ей было жаль Фабия.

Волюмния с Гравом укладывали вещи на повозку, остальные подносили их. Центурия преторианцев глазела на отъезжающих актеров, а их центурион, широко расставив ноги, помахивал плеткой и кричал:

-- Давай, бери, да работай же! Вы давно уже должны были убраться.

-- Замолчи, страхолюд, -- ворчит Волюмния.

-- Итак, последний мешок, -- объявляет Муран.

-- Садись! В дорогу! -- кричит центурион.

Волюмния не обращает на него внимания.

-- А что же с Квириной, люди добрые? -- обращается она ко всем.

-- Ведь ее не приговорили к изгнанию, она может остаться в Риме, -заметила Памфила, пришедшая проститься с труппой.

Волюмния бросила на девушку уничтожающий взгляд:

-- Мы не можем оставить ее одну.

-- Возьмем ее с собой, -- сказал Мнестер. -- Она девчонка способная, многому уже научилась, и, если будет работать, ей легче будет перенести страшый удар судьбы.

-- С нами ей будет лучше, -- поддержал его Грав.