Когда врут учебники истории (без иллюстраций)   ::   Балабуха Андрей

Но думаете, миф от этого пострадал? Закрылся Нелидовский музей? Ничуть не бывало. На уроках патриотического воспитания о двадцати восьми героях-панфиловцах повествуют с прежним пылом… Прав, прав был Кривицкий: стали-таки его опусы первоисточником и, боюсь, будут оставаться и впредь…



Но почему?



Надо сказать, что дело здесь не только в умелой пропаганде. Любой — в том числе и пропагандистский — миф оказывается живучим и эффективным лишь в случае, если он созвучен общественному сознанию, мироощущению, традициям. И значительная часть советских мифов вообще, а военных — в особенности, полностью этому требованию соответствовала.

Во-первых, в эпоху, которую Ортега-и-Гассет [418] нарек «восстанием масс», понятие массовости стало главенствующим (как тут не вспомнить блистательную метафору из «Улялаевщины» Ильи Сельвинского: «Это была мас-с-са — масса через три “эс”!»). Главенствующим не только в политике или социологии, но и для мифа, даже героического: на смену исключительному герою, вроде Тесея или Жанны д’Арк, пришел другой — живущий рядом, обыкновенный, но прекрасно знающий, что «в жизни всегда есть место подвигу», а

Когда страна быть прикажет героем,

У нас героем становится любой,

как утверждала популярная песня из культового фильма [419] . Именно это качество и отличало всех героев официально пропагандируемых героев Великой Отечественной.