Красный десант   ::   Фурманов Дмитрий Андреевич

- Иной скажешь, дескать, посторонись-ка, а она и жмякнет тебе копытом на ногу... все понимает, да еще как...

- Нет, товарищи, понимает, - вмешался Коцюбенко, - только кормить надо. Ты кормишь, тебя и понимает. И слушает одного тебя. У отца вороной жеребец - одного его подпускал, а соседу, Антипу, руку прогрыз, мясо вырвал... Один отец ходил - с ним, как ягненок.

- Кто кормит, тот любит, - поддержал его Ганька. - А любовь все понимают. Поди-ка пни лошадь ни за што, думаешь, не обидится? Как же... Сразу поймет... А холку потрепли - замрет, ждет, что станут еще трепать... Все, братец, понимает.

- Непременно так, - поддержал и Танчук.

По берегу шла девушка в розовом платке; она смотрела на баржи и кого-то, видимо, искала.

- Ай, Дуня-Груня, - крикнул Чобот, - не видишь, что ли?

Девушка улыбнулась и шла дальше.

- Хоть платочек на дорогу подари, - смеялся он.

- И глядеть-то не хочет, - ввернул Щеткин.

- Тебя видит, пугается... - бросил Чобот.

- Сам-то хорош, кобыла березовая...

Все рассмеялись.

- Ганька, - сказал Коцюбенко, - хочешь, гармошку принесу, петь будешь?

- Чего же не петь, буду, - согласился Ганька.

Коцюбенко пропал среди мешков и коней и скоро воротился с гармонью. Сел на бревно и, как полагается, минуту или две пробовал голоса, тянул ноты, мурлыкал что-то про себя, брал всевозможные аккорды.

- Ну, што? - вытянулся он вопросом к Ганьке.

- Што хочешь...

- Давай - "За острова на стержень"...

- На стрежень, - поправил Ганька.