Маёр Вихрь   ::   Семенов Юлиан Семенович

- У вас спичек нет?

- Пожалуйста.

- У немцев хорошие спички.

- У них дрянные спички. Бумажные. Пальцы жгут... Когда ж они подлетят?

- Должны сейчас.

- Через три часа будете у своих, - улыбнулся в темноте Пшиманский и в темноте даже не увидел, но ясно почувствовал, как улыбается русский.

- Не верится, - сказал Богданов.

- Тихо...

- Они?

- По-моему. Ну-ка, осветите часы.

- Сейчас.

- Они. Тютелька в тютельку. Это они.

Пшиманский поднялся с кучи хвороста, ударил себя прутиком по голенищу и сказал:

- Зажигайте!

Костры ушли в небо острыми языками белого пламени. Степан Богданов почувствовал, как внутри у него все затряслось: сейчас он погрузит эту акулу с маленькими крылышками и полетит со своими ребятами домой, а потом поедет к старику - хоть бы на день, а после вернется на фронт и будет говорить по-русски, и не будет шептать про себя: "За Родину!" - а будет кричать это во всю силу своих легких, и не будет красться по ночным улицам, как вор, и не будет говорить с ребятами, то и дело оглядываясь по сторонам, и снова научится смеяться, и снова сможет мечтать о том, что будет, и не есть себя поедом за то, что было.

К Пшиманскому, нелепо размахивая руками, поднесся Юрек из разведки на взмыленном мерине без седла. Лицо его плясало. Сначала Богданов подумал, что это так играет на его лице пламя костров. Но потом он увидел, как трясутся острые колени парня, упершиеся в ребристые бока коня, и понял: что-то случилось.