Морские были   ::   Северов Петр Федорович

Видно, он чем-то не услужил сегодня капризному барчуку-офицеру.

Мур ждал, приподняв ружье. Вена на его лбу набрякла и посинела, пухлые губы дергались и дрожали.

- Что же ты стоишь! Ступай, говорю! Марш!..

Солдат отдал честь, покорно повернулся и зашагал к ближайшему камчатскому селению, где они останавливались на ночлег.

Ни к обеду, ни к вечеру мичман в селение не возвратился. Встревоженный солдат кликнул охотников-камчадалов; с факелами в руках они бросились на лыжах к берегу Авачинской губы.

Мура не пришлось искать слишком долго. Он лежал под скалой, неподалеку от того места, где расстался со своим спутником, солдатом, уткнувшись щекой в красный от крови снег. Ружье валялось в сугробе, уже почти занесенное снегом. На краю обломленной ветки ели висело пальто.

В Петропавловске, в доме, где квартировал Мур, нашли записку: "Свет мне несносен, и кажется, будто я самое солнце съел".

Так умер предатель Мур. Его похоронили на окраине Петропавловска, и на каменной плите, положенной на могилу, кто-то из моряков написал:

"Отчаяние ввергло его в заблуждения. Жестокое раскаяние их загладило, а смерть успокоила несчастного. Чувствительные сердца! Почтите память его слезою"...

Весенние дожди вскоре смыли эту надпись, а позже и плиту занесло песком. Память "черного сердца" никто не почтил слезой...

В июле 1814 года Головнин прибыл в Петербург. Прошло семь лет, как он покинул этот город, - город его юности, первых мечтаний о странствиях, о славе российского флота.