Морские были   ::   Северов Петр Федорович

А давно ли водил Козыревский казаков на непокорные племена, давно ли голос его, как труба, гремел в жарких и яростных схватках!..

Веселый человек! Он мог и петь и плясать перед боем. Где-нибудь в малом острожке, когда горстка израненных казаков отражала неистовые атаки воинов сибирских племен, он мог шутить и смеяться, рассказывать истории, от которых, бывало, не выдержит, улыбнется самый суровый сибиряк.

Смел и остр был Козыревский на слово. Казалось, нисколько не страшился он облеченных властью приказчиков, не боялся самого якутского воеводы, а если припугивали его царем, - насмешливо улыбался: царь-то, дескать, за тридевять земель, а я сам здесь себе начальник.

Неспроста же ходили упорные слухи, что был он замешан в убийстве сурового и властного Атласова, первого камчатского приказчика и первого землепроходца, открывшего и исследовавшего этот далекий край... Сам Козыревский эти слухи с яростью опровергал, называя их клеветой недругов и злым наветом. Но стоило присмотреться к беспокойному есаулу, увидеть, как искал он опасностей и шел им навстречу, стоило послушать его разговоры, чтобы невольно подумалось: отчаянная голова, пожалуй, на все способен этот человек...

Как же случилось, что бравый есаул стал вдруг "иноком Игнатием"? Само это звание для тех, кто знавал Козыревского, было и странным и смешным. Где-то в одиночной монашеской келье, скучный, с тоненькой свечкой наедине, сидел он теперь без сабли, без трубки, без табака, сидел над тоскливой церковной книгой.

Книга сообщала: "Инок наречется, понеже един беседует к богу день и нощь".