Мысли и сердце   ::   Амосов Николай Михайлович

Все было правильно установлено — дефект межжелудочковой перегородки, сужение легочной артерии.

Ничего не могу вспомнить об операции. Только записи в истории болезни. Отверстие диаметром около сантиметра. Заплата еще по тому, старому способу — просто швы через край. Достаточно много швов, не сомневаюсь. Так, как написано во всех зарубежных статьях. Расширили легочную артерию.

Неделю было все хорошо, и она так же улыбалась застенчиво, вежливо: «Хорошо...» Потом появился шум, потом все увеличивался. Но еще терпимо. Выписалась — ничего, прилично. Думал — прорезался один, два шва. Не страшно.

Но через полгода ее привезли сюда снова. Уже с декомпенсацией. Печень большая, асцит. Вот с таким страданием на лице.

С тех пор и лежит. Ходим около нее все, лечим, ласкаем. Все без толку.

— Покажите снимки.

Большое сердце, много больше, чем до операции. И нисколько не уменьшается от лечения. Даже, кажется, наоборот.

Слушаю, щупаю живот. Говорю ласковые слова. Но это все так — для вида. Все знаю.

Безнадежно.

Разве лекарства могут помочь, если дырка от крылась, а на сердце рубец?

— Что вы думаете, Мария Васильевна? Петро?

— Потом.

— Да, конечно. Потом.

Потом. Она все понимает, смотрит на меня, на них. Надеется. Нет, нельзя больше терпеть!

— Буду оперировать тебя, Валечка. Обязательно. Скоро.

Сказал — и сразу стало страшно. Обязан оперировать. Никакой надежды нет. Пересилить страх.