Мысли и сердце   ::   Амосов Николай Михайлович

Вася, скажите сестре, чтобы нашла.

Смотрю ребятишек. Разговариваю с родителями. Действительно, у всех хорошо. Просто очень хорошо. Обычные вопросы:

— Ну, как дела? В школу ходишь? В футбол играешь? На скакалке прыгаешь? Не задыхаешься? Бегаешь, от подруг не отстаешь? А учишься как? Хорошо? Доктором будешь?

Иные уже привыкли к здоровью, а другие еще нет.

— Как увидела клинику, Марью Васильевну, Паню, так все плачу и уняться не могу... Сколько пережито... И зато теперь как хорошо, свободно! Дай вам Бог здоровья на многие годы...

И еще что-то приговаривает... Сантименты, конечно. Но у меня тоже слезы навертываются на глаза, как поглядишь на их лица... Только такие минуты и дают силы, иначе эти смерти, осложнения — ложись и умирай сам...

— Ну, ладно, ладно, хватит благодарить. Теперь сумей хорошо воспитать своего Вадика.

Тоже трудная проблема. Больных детей часто неумеренно балуют, и нужно внушить матерям, чтобы не портили их, сдерживали свою любовь. Особенно когда все уже хорошо.

Саша пришел. Все ему рады, как родному. Приветствует ласково, но с холодком. Даже немножко обидно за Марию Васильевну. Она заслужила больше тепла, сидела около него не одну ночь. А может быть, мне кажется?

— Раздевайтесь, Саша, я вас посмотрю. Уже месяц, как не видел.

Худой, ребра прямо выпирают, чувствую. Ничего, это лучше, чем толстый.

Вот оно. Сашино сердце. Все вспоминается: эта дырка, в которую входили два пальца. Или один? Уже забыл.