JК
На горах (Книга 1, часть 2) :: Мельников-Печерский Павел Иванович
Страница: 4 из 80) о каменные плиты крыльца, завел вполголоса песенку про черноокую красавицу. Пел он о том, как всесильный аллах сотворил ее красным яхонтом, наградил лицом краше луны, алыми ланитами, что горят рубинами, бровью ночи черней, взором огненным (Перевод одной татарской песни.).
Не понимал смысла татарской песни Флор Гаврилов, но от тоскливого, однозвучного напева ее стало ему еще тошней прежнего.
- А что, князь (Татар зовут "князьями", особенно казанских. Зовут их также "знаком", хоть и в первый раз видят человека.), не слыхать в самом деле, чтоб нынешней ярманкой дурманом кого-нибудь опоили да ограбили? - спросил он, когда татарин кончил песню свою.
Тот опять процедил сквозь зубы неизменное "иок". И, немного помолчав, снова завел песню про какую-то Зюльму, тоже награжденную аллахом и лицом краше полной луны, и рубиновыми щеками, и черными очами... А Флор Гаврилов, сидя рядом с татарским певцом, думает сам про себя: "Господи!.. Да что ж это такое?.. Что с ним поделалось?..
Этак совсем истоскуешься!" И только что кончил песню татарин, опять стал расспрашивать его насчет "шалостей" на ярманке. Надоел он караульщику. Сердито промолвив новое "иок" и схватив свой халат, он ушел на другое крыльцо и там завел новую песню про какую-то иную красавицу.
И час и два сидит на крыльце приказчик Дмитрия Петровича... Пусто на ярманке, ни езды, ни ходу, все стихло, угомонилось. Ни на площади, ни по соседним улицам, ни по берегу Обводного канала ни души, опричь одних караульных.
Не понимал смысла татарской песни Флор Гаврилов, но от тоскливого, однозвучного напева ее стало ему еще тошней прежнего.
- А что, князь (Татар зовут "князьями", особенно казанских. Зовут их также "знаком", хоть и в первый раз видят человека.), не слыхать в самом деле, чтоб нынешней ярманкой дурманом кого-нибудь опоили да ограбили? - спросил он, когда татарин кончил песню свою.
Тот опять процедил сквозь зубы неизменное "иок". И, немного помолчав, снова завел песню про какую-то Зюльму, тоже награжденную аллахом и лицом краше полной луны, и рубиновыми щеками, и черными очами... А Флор Гаврилов, сидя рядом с татарским певцом, думает сам про себя: "Господи!.. Да что ж это такое?.. Что с ним поделалось?..
Этак совсем истоскуешься!" И только что кончил песню татарин, опять стал расспрашивать его насчет "шалостей" на ярманке. Надоел он караульщику. Сердито промолвив новое "иок" и схватив свой халат, он ушел на другое крыльцо и там завел новую песню про какую-то иную красавицу.
И час и два сидит на крыльце приказчик Дмитрия Петровича... Пусто на ярманке, ни езды, ни ходу, все стихло, угомонилось. Ни на площади, ни по соседним улицам, ни по берегу Обводного канала ни души, опричь одних караульных.