Наносная беда   ::   Мордовцев Даниил Лукич

- А моего миропомазания он еще не пробовал, - засмеялся Васька-дворовый, - я его помажу!

Еропкин уже не рискнул приблизиться к пасти зверя, а отрядил парламентером царевича. "Да помягче с этими канальями, не сердите их, предостерегал он царевича. - Мы после свое возьмем с лихвой".

Царевич нерешительно тронулся с места, но видимо старался бодриться. На довольно почтительном еще расстоянии он остановился и махнул платком.

- Послушайте, братцы! Я хочу говорить с вами, - закричал он.

- Говори, говори, царевич! Ишь ты, "братцы" говорит... То-то! слышится в толпе.

- Говори, да не проговаривайся, - сипит Бяков.

- Для чего вы бунт учинили? Что вы делаете! - кричит царевич.

- А тебе какое дело! Мы делаем божеское, по-божески! За Богородицу мы!

- Замолчите, разбойники! Дайте говорить! - проговаривается царевич, плохой дипломат.

- А! "Разбойники!.." Бей его, братцы!

И камни засвистели в воздухе, достается и коню, и всаднику... Оторопелый парламентер скачет назад. Толпа за ним: рев поднимается такой, что перед ним армия дрогнула бы, кажется...

И Еропкин второй раз чувствует, что он солома, а что сила там, и притом страшная, хотя спящая сила, и не дай Бог разбудить ее.

Еропкин удаляется, чтобы запастись силою против силы. Он скачет к Боровицкому мосту, где ожидали его солдаты с артиллерией: приходилось прибегать к пушке и к ружью, которые, к сожалению, доселе являются последним словом глупого человечества, ни на вершок еще не переросшего людоедов с одной стороны, когда с другой оно переросло богов.