Пурпурная линия   ::   Флейшгауэр Вольфрам

Между тем голова больной с силой ударилась о стойку кровати, а потом бессильно упала на подушку, которая мгновенно окрасилась в алый цвет. Руки метнулись к животу, который от судороги стал твердым как камень. Не сумев ничего поделать с ним, она сжала кулаки и ударила себя по лицу, словно пытаясь загнать туда источник страданий. Потом она снова схватилась за живот, будто стараясь голыми руками проникнуть во внутренности, чтобы вместе с ними вырвать боль. Лица больше не было. В глазах лишь белизна пустоты мучений, с каждым рывком головы зубы все глубже и глубже вонзаются в и без того разорванные в клочья губы. С быстротой кошки врач вставляет в рот женщины угол подушки и делает это вовремя, так как еще немного — и между зубами оказался бы язык.

Когда мадемуазель де Гиз возвращается с молоком, лекарь уже не выглядит таким самоуверенным. Всего несколько минут этой болезни истощили силы этого здорового зрелого мужчины. Сдавленным голосом он отдает распоряжения. Больную крепко привязывают к кровати. Тело трепещет, ждет, словно собираясь с силами. Пульс едва прощупывается, врач ощущает лишь слабую вибрацию. Судорога на какое-то время отпускает страдалицу, и врач успевает отворить вену. Кровь наполняет лоток за лотком, дыхание больной становится ровнее, мышцы расслабляются.

Ла-Варен, который входит в комнату, не верит своим глазам. Что хочет врач делать с молоком? В этот миг, словно ей не хватало только возвращения Ла-Варена, герцогиня, казавшаяся полумертвой, открывает глаза и смотрит на него.