От наукоучения - к логике культуры (Два философских введения в двадцать первый век)   ::   Библер В С

Напомню демонстративную незавершенность поэтических, художественных, скульптурных произведений начала века (иногда гениально провоцирующую конструктивное соавторство того, кто их воспринимает, - с определенной точки зрения, в определенном ракурсе, в определенном ритме движения, - ср., к примеру, фрески Сикейроса).

И в теоретическом, и в художественном мышлении формируется новая всеобщая ориентация разума на идею взаимопонимания, общения через эпохи, а классическая ориентация на "человека образованного и просвещенного", восходящего по лестнице познания, все более оказывается не доминантой, а только одной из составляющих нового разумения. Можно - заостряя - сказать так: разум, долженствующий обосновать идею "знание - сила!", уходит в тень (в собственном движении до предела он замыкается на себя, отстраняется от самого себя во всей своей целостности и завершенности) перед разумом, ориентированным на такие формы понимания - мира и людей, - которые как-то аналогичны, прежде всего, формам эстетического, художественного освоения бытия. Но в этих формах творчества уже извечно действует не схема восхождения ("я - карлик, но стою на плечах гиганта") - теоретического прогресса, но - схема трагедийного, драматического действия ("явление такое-то, те же, и...", см. ниже, в определении диалогического смысла культуры). Но в XX веке выясняется, что и развитие теории строится по схеме истории искусства (обнаруживается, что схема истории искусства имеет какой-то всеобщий смысл). Галилей не меньше знает о мире, чем Эйнштейн, а Аристотель - не меньше, чем Галилей (в чем-то больше знает один, в чем-то другой, но существенное не в этом...). Они просто знают иное.