Печаль полей   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Но архитектор стал веселее, заволокся чем-то подмигивающим и хитрым, и, слегка хлопая Ознобишина по колену, он говорил смеясь:

- Ох, этот мне нынешний народ! Огромное дело затевает, а сам как перепел глаза отводит: не знаю, зачем!.. Юноша, выпьем?

Сидела Маша и смотрела на него по-деревенски пристально, не улыбаясь, докрасна раскалив на крепком солнце круглые детские щеки, - и ее заметил архитектор. Он прищурился ласково и масляно и шутя потянулся к ней губами:

- Милочка! Щечки какие!

Маша обиженно вспыхнула до самых глаз, карих, больших и спокойных, шевельнула бровями, вскочила, сказала с растерянной расстановкой:

- Я вовсе не Милочка!.. Я - Маша!

И ушла, про себя качнув головою.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I

Солнца стало ненужно много. День за днем оно все прибывало, точно вода в половодье. Ежедневно опрокидывались на поля колючие лучи, разбегались по бороздам, цепко впивались в колосья, жадно пили воды земли и медленно скрывались вечерами, как воры, тяжелые от добычи.

Ветром приносило и стелило по полям желтый дым каких-то, далеких или близких, пожаров. Этот дым делал все тоскливым, вчерашним, тысячу раз прожитым. На хлебах вспыхнули ржавые полосы и пятна, как проказа.

И против солнца, исподволь ставшего врагом земли, гибнущие поля подняли крестную силу: старенького о.Леонида, старые хоругви, старый-старый колокольный звон.