JК
Первые радости (Трилогия - 1) :: Федин Константин
Страница: 460 из 463Можно назвать и другие: например, многочисленные споры и размышления героев "Первых радостей" и "Необыкновенного лета" о месте искусства и художника в жизни, при которых порой невольно как бы встает образ Толстого; или, скажем, посещение Пастуховым яснополянской усадьбы и могилы Льва Толстого в "Костре".
Известно, что в прозе и драматургии существуют косвенные пути создания персонажа, когда он сам ни разу не появляется на "сцене". Лев Толстой в трилогии Федина - именно такой персонаж, материализованный многими и разными средствами художественной изобразительности.
Вот он глядит на Пастухова с газетных страниц, крикливо сообщающих последнюю сенсацию об "уходе" Л.Толстого - "большеголовый старик... с пронзающе-светлым взглядом из-под бровей и в раскосмаченных редких прядях волос на темени. Старик думал и слегка сердился. Удивительны были морщины взлетающего над бровями лба, - словно по большому полю с трудом протянул кто-то борозду за бороздой. Седина была чистой, как пена моря, и в пене моря спокойно светилось лицо земли - Человек".
В воображении Пастухова не раз (особенно на страницах "Костра") осязаемо возникает образ Толстого. То - за рабочим столом, - даже слышалось, как вспискнуло перо, легко и порывисто двигавшееся по листу бумаги, то на лесной дороге к Ясной Поляне. В важные и поворотные для судьбы Пастухова минуты "тень" великого старца является ему.
Образ Льва Толстого в романах трилогии Федина, где столь большое место занимает тема искусства, - это одновременно идеал и антипод драматурга Пастухова, представление о высшем художественном авторитете и о нравственных нормах поведения писателя.
Известно, что в прозе и драматургии существуют косвенные пути создания персонажа, когда он сам ни разу не появляется на "сцене". Лев Толстой в трилогии Федина - именно такой персонаж, материализованный многими и разными средствами художественной изобразительности.
Вот он глядит на Пастухова с газетных страниц, крикливо сообщающих последнюю сенсацию об "уходе" Л.Толстого - "большеголовый старик... с пронзающе-светлым взглядом из-под бровей и в раскосмаченных редких прядях волос на темени. Старик думал и слегка сердился. Удивительны были морщины взлетающего над бровями лба, - словно по большому полю с трудом протянул кто-то борозду за бороздой. Седина была чистой, как пена моря, и в пене моря спокойно светилось лицо земли - Человек".
В воображении Пастухова не раз (особенно на страницах "Костра") осязаемо возникает образ Толстого. То - за рабочим столом, - даже слышалось, как вспискнуло перо, легко и порывисто двигавшееся по листу бумаги, то на лесной дороге к Ясной Поляне. В важные и поворотные для судьбы Пастухова минуты "тень" великого старца является ему.
Образ Льва Толстого в романах трилогии Федина, где столь большое место занимает тема искусства, - это одновременно идеал и антипод драматурга Пастухова, представление о высшем художественном авторитете и о нравственных нормах поведения писателя.