JК
Петербургские трущобы (Том 1) :: Крестовский Всеволод Владимирович
Страница: 926 из 981 - Там-то хоть и жидель, да все ж не арестантским серякам чета: а ты, милый человек, пока что и серяков похлебай, а на воле, бог даст, встренемся, так уж селяночкой угощу, - московскою!
- А хочешь, опять засажу в тюряху? Как пить дам - засажу! В сей же секунд в секретную упрячут? - с задорливо-вызывающей угрозой прищурился на него Гречка, разудало, руки в боки, отступив на два шага от блаженного.
- Чего ж ты мне это пить-то дашь? Ну, давай! Чего ты мне дать-то можешь? - харахорясь и ершась, передразнил тот его голос и манеру.
- Чего? - мерно приблизился Гречка к самому уху Фомушки и таинственно понизил голос. - А вот чего! Не вспомнишь ли ты, приятельский мой друг, как мы с тобою в Сухаревке на Морденку умысел держали, да как ты голову ему на рукомойник советовал? Ась? Ведь щенок-то у меня занапрасно тут томится, добавил он насчет Вересова, - а по-настоящему-то, по-божескому, это бы не его, а твое место должно быть!
Фомушка побледнел и заморгал лупоглазыми бельмами.
- Тс... Нишни, нишни! - замахал он на него своей лапищей и тотчас же оправился. - Э! Зубы заговариваешь! - мотнул он головой, самоуверенно улыбаясь. - Николи ты этого не сделаешь, потому - подлость, и уговор же опять был на то. Что, неправильно разве?
На губах Гречки в свою очередь появилась улыбка самодовольная.
- То-то! Знаешь, пес, на какую штуку взять меня! - сказал он. - В самую центру попал... Значит, теперича, друг, прощай! Ну, а... хоша оно и противно помалости, одначе ж поцелуемся на расставаньи, для тово, ежели встренемся, чтобы опять благоприятелями сойтися.
И они простились до нового свиданья - где бог приведет или где потемная ночка укажет.
* * *
Следователь раздумался над последним показанием Гречки, в котором он, д
- А хочешь, опять засажу в тюряху? Как пить дам - засажу! В сей же секунд в секретную упрячут? - с задорливо-вызывающей угрозой прищурился на него Гречка, разудало, руки в боки, отступив на два шага от блаженного.
- Чего ж ты мне это пить-то дашь? Ну, давай! Чего ты мне дать-то можешь? - харахорясь и ершась, передразнил тот его голос и манеру.
- Чего? - мерно приблизился Гречка к самому уху Фомушки и таинственно понизил голос. - А вот чего! Не вспомнишь ли ты, приятельский мой друг, как мы с тобою в Сухаревке на Морденку умысел держали, да как ты голову ему на рукомойник советовал? Ась? Ведь щенок-то у меня занапрасно тут томится, добавил он насчет Вересова, - а по-настоящему-то, по-божескому, это бы не его, а твое место должно быть!
Фомушка побледнел и заморгал лупоглазыми бельмами.
- Тс... Нишни, нишни! - замахал он на него своей лапищей и тотчас же оправился. - Э! Зубы заговариваешь! - мотнул он головой, самоуверенно улыбаясь. - Николи ты этого не сделаешь, потому - подлость, и уговор же опять был на то. Что, неправильно разве?
На губах Гречки в свою очередь появилась улыбка самодовольная.
- То-то! Знаешь, пес, на какую штуку взять меня! - сказал он. - В самую центру попал... Значит, теперича, друг, прощай! Ну, а... хоша оно и противно помалости, одначе ж поцелуемся на расставаньи, для тово, ежели встренемся, чтобы опять благоприятелями сойтися.
И они простились до нового свиданья - где бог приведет или где потемная ночка укажет.
* * *
Следователь раздумался над последним показанием Гречки, в котором он, д