JК
Петербургские трущобы (Том 2) :: Крестовский Всеволод Владимирович
Страница: 1045 из 1049И в этой торжественной тишине раздавался один только резкий лязг цепей, которые бренчали при каждом движении молящейся руки.
Казалось, это не люди, а цепи молились.
И вот снова раздался голос партионного старосты:
- Кому с кем - прощайтесь, да и марш по вагонам! Не задерживай, братцы, не задерживай! Поживее!
И снова еще тревожнее пошел гул многоречивого говора, возгласов и слезливых всхлипываний бабья. И там и здесь дрожали женские рыданья, и громко детский плач раздавался.
- Ну, Матрешь, не плачь! Ты мне только дочурку-то выходи... Прощай, Матрешь, прощай, голубка! - слышался в толпе надсаженный голос какого-то арестантика, который нарочно хотел придать ему веселую напряженность.
- Прощайте, поштенные! - весело размахивал свободной лапищей Фомка-блаженный. - До свиданья, други и братия! Авось, даст бог, опять как-нибудь повидаемся, а не то и за буграми встренемся! Да это что! Мы не робеем: опять пожалуем собирать на построение косушки да на шкалика сооружение... Гей! Лука Летучий, человек кипучий, валим, что ли в вагон! Важнец-штука, эта чугунная кобыла! - ткнул он локтем в локоть своего кандального соседа.
- Эх-ма! - свистнул Летучий и, досадливо сплюнув сквозь зубы слюну, лихо запел себе:
Чики, брики, так и быть!
Наших девок не забыть!
Живы будем - не забудем,
А помрем - с собой возьмем.
Ударил второй звонок.
- Эй! На места! На места садись! Живей! Живей! - раздался командирский голос партионного начальника, и конвойные солдаты принялись загонять арестантов по назначенным вагонам.
Казалось, это не люди, а цепи молились.
И вот снова раздался голос партионного старосты:
- Кому с кем - прощайтесь, да и марш по вагонам! Не задерживай, братцы, не задерживай! Поживее!
И снова еще тревожнее пошел гул многоречивого говора, возгласов и слезливых всхлипываний бабья. И там и здесь дрожали женские рыданья, и громко детский плач раздавался.
- Ну, Матрешь, не плачь! Ты мне только дочурку-то выходи... Прощай, Матрешь, прощай, голубка! - слышался в толпе надсаженный голос какого-то арестантика, который нарочно хотел придать ему веселую напряженность.
- Прощайте, поштенные! - весело размахивал свободной лапищей Фомка-блаженный. - До свиданья, други и братия! Авось, даст бог, опять как-нибудь повидаемся, а не то и за буграми встренемся! Да это что! Мы не робеем: опять пожалуем собирать на построение косушки да на шкалика сооружение... Гей! Лука Летучий, человек кипучий, валим, что ли в вагон! Важнец-штука, эта чугунная кобыла! - ткнул он локтем в локоть своего кандального соседа.
- Эх-ма! - свистнул Летучий и, досадливо сплюнув сквозь зубы слюну, лихо запел себе:
Чики, брики, так и быть!
Наших девок не забыть!
Живы будем - не забудем,
А помрем - с собой возьмем.
Ударил второй звонок.
- Эй! На места! На места садись! Живей! Живей! - раздался командирский голос партионного начальника, и конвойные солдаты принялись загонять арестантов по назначенным вагонам.