Петербургские трущобы (Том 2)   ::   Крестовский Всеволод Владимирович

Отношения ее с людьми, которых почитала она своими да божьими, то есть близкими к секте, постоянно отличались сановитой радушностью; с посторонними же, особенно с сынами антихристовыми, она была весьма чутко и осторожно сдержанна и никогда не обмолвливалась лишним, не взвешенным словом.

Устинья Самсоновна хотя и была баба фанатически придурковатая, однако знала себе цену и поэтому пользовалась в "согласии" величайшим уважением: ее постоянно не иначе называли, как "матушкой" и даже "пророчицей". И точно: для местного хлыстовского согласия - как мы уже сказали - она являлась необыкновенно важной и необходимой особой, потому что, живя среди пустынной местности, держала у себя тайную молельню.

Хотя "верховный гость" Данило Филиппович, явившись на землю, побросал все свои книги, за ненужностью, в Волгу и установил - не иметь книжного научения, а ходить по его преданию и по вдохновениям пророков, однако Устинья Самсоновна была великая начетчица и держала у себя старопечатные книги и кой-какие рукописания некоторых посторонних сект: она любила узнавать, какие иные веры есть на свете и, зная догматы этих иных вер, очень успешно могла диспутировать в пользу веры хлыстовской. Сама она в былое время жила келейницей в скиту у филиппонов, в Ярославской губернии, где и произошла всю книжную премудрость; но потом, ища всем хотением и помышлением своим - которая вера правая? - после долгих шатаний во тьме кромешной, познала наконец веру хлыстовскую и перешла в нее.