JК
Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко. :: Сарнов Бенедикт Михайлович
Страница: 697 из 860А зачем всякую гадость рисовать? Мы и без него, без этого вашего Фалька знаем, что бывают на свете разные уроды…
– Что? Не понимаю? Это я в искусстве не понимаю? Да у меня, если хочешь знать, высшее образование. И я не понимаю! А если человек без образования, чего он тут поймет? А искусство, между прочим, должно быть понятно народу. Это не кто-нибудь, это сам Ленин сказал. А если оно непонятно, значит, это никакое не искусство, а чистое хулиганство. А даже, может быть, вредительство…
Не надо судить его слишком строго – этого простого человека. Виноват тут не столько даже он, сколько те, что внушили ему:
– Ты – хозяин! Искусство существует для тебя. И если оно тебе не по вкусу, значит, это ненастоящее искусство.
Если бы не это печальное обстоятельство, ему бы, может, и в голову не пришло таскаться по выставкам. Сидел бы себе дома, пил чай с конфетой «Мишка». И обертка от этой конфеты с лихвой удовлетворяла бы все его потребности в изобразительном искусстве.
Так вот, хотите – верьте, хотите – нет, но Зощенко самым искренним образом хотел работать именно для него, вот для этого самого простого человека.
Он не собирался подлаживаться к этому новому хозяину, как-нибудь там угодливо ему потрафлять. Нет, он хотел создать настоящее, подлинное искусство – искусство самого высочайшего класса, – но при этом такое, которое как раз вот такому заказчику пришлось бы впору.
Казалось бы: ну вот и писал бы как все. Так, как писали наши классики. Ведь классики, как мы только что убедились, у простого человека никаких возражений не вызывают. Ни Рембрандт, ни Репин.
– Что? Не понимаю? Это я в искусстве не понимаю? Да у меня, если хочешь знать, высшее образование. И я не понимаю! А если человек без образования, чего он тут поймет? А искусство, между прочим, должно быть понятно народу. Это не кто-нибудь, это сам Ленин сказал. А если оно непонятно, значит, это никакое не искусство, а чистое хулиганство. А даже, может быть, вредительство…
Не надо судить его слишком строго – этого простого человека. Виноват тут не столько даже он, сколько те, что внушили ему:
– Ты – хозяин! Искусство существует для тебя. И если оно тебе не по вкусу, значит, это ненастоящее искусство.
Если бы не это печальное обстоятельство, ему бы, может, и в голову не пришло таскаться по выставкам. Сидел бы себе дома, пил чай с конфетой «Мишка». И обертка от этой конфеты с лихвой удовлетворяла бы все его потребности в изобразительном искусстве.
Так вот, хотите – верьте, хотите – нет, но Зощенко самым искренним образом хотел работать именно для него, вот для этого самого простого человека.
Он не собирался подлаживаться к этому новому хозяину, как-нибудь там угодливо ему потрафлять. Нет, он хотел создать настоящее, подлинное искусство – искусство самого высочайшего класса, – но при этом такое, которое как раз вот такому заказчику пришлось бы впору.
Казалось бы: ну вот и писал бы как все. Так, как писали наши классики. Ведь классики, как мы только что убедились, у простого человека никаких возражений не вызывают. Ни Рембрандт, ни Репин.