Процесс-38   ::   Семенов Юлиан Семенович

Я бы сидел с ним не потому, что любил его и дружил с ним, Сталин тоже любил его и дружил с ним. Я бы сидел здесь потому, что неоднократно выступал против Владимира Ильича: и в апреле семнадцатого, и во время Брестского мира, когда мы с Бухариным возглавляли фракцию левых коммунистов, и во время эсеровского мятежа в Москве... Если в партии единомышленников невозможно открыть свое сердце - даже если ты выступаешь против того, кого все мы почитаем вождем, - тогда с идеей социализма покончено, наступает реанимация черносотенного абсолютистского самодержавия... Да, я бы сидел рядом с русскими - Бухариным, Алешей Рыковым, Плетневым... Им вменяют в вину желание убить Ленина, Сталина, Свердлова в восемнадцатом году, а мое имя не упоминается, будто меня и не было в истории русской революции... Куда уж нам: Троцкий с Каменевым - евреи, безродные, я - паршивый лях, Петерс и Берзинь - латышские увальни, Артузов и Платтен - швейцарские ублюдки, Раковский - цыган, молдаванин юркий. Поздравляю, Коба, идея шовинизма пышно и ядовито прорастает - с твоей подачи - в сознании тех, кого мы хотели привести в царство интернационального братства... Не рано ли ты запретил печатать в Республике выражение Энгельса: "Россия - тюрьма народов"? Это тебе можно было бы делать лет через десять, когда у людей изменится психология, когда слово "личность" будет приравнено к матерной брани, - вот тогда, пожалуй, время, а пока-то ведь память о революции не до конца убита, Коба...

Б а т н е р.