Пушки заговорили (Преображение России - 6)   ::   Сергеев-Ценский Сергей

- скажите, пожалуйста! Может быть, затем арестован, чтобы выдать его русским властям? - выразил вдруг осенившую его догадку художник.

- Вот именно, - подхватил Саша. - Ведь это Ленин. Это социал-демократы большевики направляли русскую революцию девятьсот пятого года!

- Ленин?

- А как же! И австрийское правительство это отлично знало, конечно, и он не первый уж год, мне говорили, живет в Кракове, и вот - арестован!.. Ну, до свиданья, Алексей Фомич! Счастливо, как говорится, оставаться!

- Счастливого пути, - совершенно механически сказал Сыромолотов, и они простились.

А когда художник вернулся в свою мастерскую и глядел на "Демонстрацию", он силился как-нибудь представить себе того, кто руководил ни больше ни меньше как революцией в России девять лет назад, и не мог, конечно. Он очень мало слышал о Ленине и никогда не видал, разумеется, его портрета.

Но зато картина "Демонстрация" осветилась для него, художника, новым светом, кроме обычного, солнечного, свойственного летнему южному дню. Как будто где-то вдали, за рамкой картины, стоял этот направляющий, руководящий - вождь революционных сил, и от него исходил этот другой свет, отражающийся на лицах, охваченных экстазом.

Он приоткрыл завесу в будущее, и свет хлынул именно оттуда, из-за этой завесы, из будущего, которое ему, Ленину, почему-то представлялось вполне ясным...

Но вот началась мировая война и сам он, вождь армии революционеров, вдруг оказался в австрийской тюрьме. Вопрос - что важнее, революция или война, - как будто решался в пользу войны...