Россия век ХХ-й. 1901-1939   ::   Кожинов Вадим Валерьянович

Но завершается это стихотворение явно совсем иной нотой (та же раздвоенность!), и, как и в случае со стихами Когана, последняя строфа долго не публиковалась— слишком резким, даже в сущности жестоким было «противоречие»:

Я не жалею, что его убили.

Жалею, что его убили рано.

Не в Третьей мировой, а во Второй.

Рожденный пасть на скалы океана,

Он занесен континентальной пылью

И хмуро спит в своей глуши степной.

Еще десятилетие назад Станислав Куняев писал об этих строках Бориса Слуцкого: «Стоит поразмышлять, почему поэту жаль, что его герой пал во Второй мировой войне, в период того овеянного славой времени, которое мы называем Великой Отечественной. Да, видно, потому, что герой, выросший и воспитанный в 20-30-е годы с их лозунгами Всемирной Революции… готовился к большему: к последнему и решительному бою, который назван поэтом „Третьей мировой“… Потому с такой разочарованностью звучит противопоставление мечты и действительности — „рожденный пасть“, а в итоге всего лишь „хмуро“, то есть почти недовольный судьбой, „спит“, да в какой-то провинциальной „глуши степной“, засыпанный вроде бы и родной землей, но поэт называет ее всего лишь „континентальной пылью“ (здесь, надо думать, сопоставление глобального „океанического“ пространства — в стихах упомянуты „скалы океана“ — и ограниченного „внутриконтинентального“. — В К.