Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года   ::   Говоров Александр

- А как бы не случилось, как в Святогорском монастыре.

- А что случилось в Святогорском монастыре? - воскликнула в один голос завалинка, предвкушая интересный рассказец.

- А там инок Варлаам, отменного жития старец, рассказывал братии, будто царя нашего за рубежом подменили, прислали взамен басурмана. Тот и пошел всем бороды брить, головы сносить. Всех обольстил, только сын его богоданный, царевич, правду ту прознал, за что его басурман мучениям подверг.

Ерофеич сладко зажмурился на заходящее солнце и чихнул, будто из пушки выстрелил, а завалинка ждала продолжения.

- Сам ты басурман, - сказала вдова Грачиха, хотя в своем окошке тоже ждала продолжения.

- При чем тут я? - развел руками Ерофеич. - Так монах тот говорил, за что и поплатился по закону.

- Дальше, дальше! - требовали слушатели.

- А что дальше? Дальше старец тот сказывал, что царь наш подлинный теперь освободился и едет сюда.

- Брешут! - закричали все в волнении.

- Вот и монахи, те сначала сказали "брешут", а потом крикнули "Слово и дело!" - старца в Преображенский приказ мигом сволокли. И монахов тех в железа обратили, за то что сами дураки и дурака слушали.

- Ай-ай-ай! - соболезнующе вскрикнула вдова Грачиха.

- Значит, что же? - соображал бурмистр Данилов, пока завалинка на все лады перетолковала рассказец Ерофеича. - Значит, по тому старцу выходит, что в соборе под погребальным покровом лежит и не император настоящий?

Ерофеич не отвечал, он весь напрягся перед очередным чиханием.