Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы   ::   Дуглас Грегори

Охранники были поляками, нанятыми вашими людьми.

М. Это подтверждает то, что я сказал вам, не так ли? А что делали русские?

С. Ничего. Они тоже не любили евреев и не вмешивались. Несколько евреев-офицеров попытались остановить это, но было слишком поздно.

М. И, конечно, мы теперь во всем этом виноваты.

С. Но вы утверждаете, что гестапо не было напрямую замешано в этом?

М. Не совсем так. Я говорил, что мы поставляли львиную долю личного состава групп безопасности. Я сам не осуществлял руководство, хотя полностью осознавал, что происходит, и если быть абсолютно честным, я соглашался с их курсом тогда, как я согласен и сейчас.

С. Вы, должно быть, не согласны с тем, что германские власти были в конечном счете ответственны за эту чрезмерность?

М. С моральной точки зрения – да. С практической – нет. И военные и полицейские операции не проводятся моралистами. Старик Фриц сказал однажды, что, когда солдат начинает думать, он перестает быть солдатом.

С. Да, но ваша репутация?

М. Моя репутация? Я говорил, что не руководил ни одной из этих групп. Одобрение их действий – это вовсе не признание вины.

С. Я вспоминаю один эпизод, который вкратце готовил для Нюрнберга, – массовое убийство евреев под Киевом в 1941 году. Разве не было 30.000 евреев, вывезенных за город и расстрелянных СС?

М. Нет. Украинская полиция, позвольте мне сообщить вам, ради собственного развлечения расстреляла около 3000 евреев. [69] Кто-то добавил лишний ноль.