Старая тетрадь (рассказы)   ::   Шпанов Николай Николаевич

Дирижабль плавно наклонился носом вперед, и через две минуты в широкие стекла рубки уже ничего не было видно, кроме плотно прилипшей к ним ватной мглы.

Вместе с Нобиле я невольно впился взглядом в стрелку высотомера, которая медленно ползла вниз: четыреста пятьдесят метров... четыреста... триста пятьдесят... триста...

А туман все так же плотно облегал корабль со всех сторон.

Я посмотрел на Амундсена.

Он казался совершенно спокойным, "как всегда". Железный старик! Но тому, кто хорошо его знал, было понятно, какой тревогой переполнена его душа.

Неужели мы так и не выберемся из коварного непроглядного тумана? Неужели ему, тридцать лет пожертвовавшему на борьбу за свою идею, не удастся осмотреть заветную область?

Туман густел. Мы пробивались словно сквозь снятое молоко.

Стрелка высотомера дошла до ста пятидесяти и замерла.

Нобиле выбирал руль, пока уклономер не показал горизонтального положения корабля.

- Больше нельзя. Мы здесь не знаем поправки на свой высотомер. Надо оставить некоторый резерв. Кто знает, что там внизу?

- Еще бы хоть капельку, полковник, - почти просительно сказал Амундсен.

- Рискуем, - отчеканил Нобиле, но снова осторожно повернул штурвал горизонтальных рулей и поспешно вывел его на горизонтальное положение. Стрелка стояла уже на ста метрах.

- Как дела, Эльсворт? - бросил Амундсен американцу.

- По-моему, восемьдесят девять градусов пятьдесят семь минут, капитан.

- Прекрасно. Держите так, полковник.

- Рискуем, капитан.