Странствования Чайлд-Гарольда (Песнь III), Шильонский узник, Сон и другие поэмы лорда Байрона   ::   Скотт Вальтер

Увенчанный всеми отличиями, какими располагает публика, он, казалось, находился в самом завидном положении, какого мыслимо добиться чисто литературной известностью. То, что последовало за этим, можно рассказать теми же словами, которые были выбраны автором (здесь еще явственнее, чем в начале поэмы, отождествляющим себя с Чайлд-Гарольдом) для объяснения причины, заставившей героя поэмы снова взять посох пилигрима, хотя, казалось бы, можно было надеяться, что он до конца жизни уже не покинет своей родной страны. Пространность этой цитаты извинят все, кто способен почувствовать, какой интерес она представляет и с нравственной, и с поэтической точки зрения,

VIII

Но, впрочем, хватит: все ушло с годами;

На прежних чарах черствая печать...

Вновь Чайлд-Гарольд является пред нами

С желанием - не чувствовать, не знать,

Весь в ранах (не дано им заживать,

Хотя и мучат). Время, пролетая,

Меняет все. Он стал - годам под стать:

И пыл и силы жизнь ворует злая,

Чей колдовской бокал уже остыл, играя.

IX

Гарольд свой кубок залпом осушил;

На дне - полынь. Он от ключа иного

Светлей, святей - в него напитка влил

И думал снова наполнять и снова.

Увы! На нем незримая окова

Замкнулась вдруг, тесна и тяжела,

Хоть и беззвучна. Боль была сурова:

Безмолвная, она колола, жгла,

И с каждым шагом - вглубь ползла ее игла.