Свинцовый монумент   ::   Сартаков Сергей Венедиктович

- А летягане хочет летать. И березовый лист падает без причины.

Даша вздохнула.

- Никогда я не думала, что художником быть так тяжело. Мне казалось, если талант, у него сразу все хорошо получается. И жизнеописаниям художников, особенно в романах, не очень верила. Считала, что там драматизм искусственно, для интереса, нагнетается. Я пойду, Андрей Арсентьевич? Мне как-то даже жутко становится, что я в такую тайну вашу забралась. Извините, пожалуйста.

- Это не тайна, Дашенька, это работа. И считайте, что я вам отдал ключ от своей мастерской.

Проводил ее до двери, спросил, не очень ли она утомилась от долгого и, наверно, скучного разговора. Пообещал, что в другой раз станет показывать рисунки, не вызывающие никаких сомнений и споров, и с внутренним удовлетворением услышал Дашин ответ, что сегодняшний спор для нее был окном совсем в другой мир и что она этот день - в мастерской художника - долго не забудет.

Андрей Арсентьевич вернулся, сел к столу, взялся читать газеты. Смотрел на крупные заголовки, а смысла их не улавливал. Он видел Дашино лицо. Ее то недоверчивую к самой себе, то радостно-счастливую улыбку. И всегда совпадавшую с ее взглядом. Скорей, скорей лист бумаги, карандаш... Смахнул газеты на пол. И не оторвался от работы, не разогнул спины, пока в десятом, пятнадцатом, пятидесятом варианте - он не считал, конечно, - не появилась Дашина улыбка. Такой, какая она есть и какой ему хотелось ее видеть. Улыбка только.