Томас Манн   ::   Апт С

Собственно, все его упоминания о своем возрасте и болезнях, обычно, как видим, выдержанные в юмористическом тоне, занимают в письмах третьестепенное место, они всегда лишь попутно фигурируют в разговоре о литературе, о политике, о новых замыслах и текущей работе, которые и теперь составляют главный предмет его писем. "У меня всегда было пристрастие, пишет он по поводу предстоящего своего восьмидесятилетия и неизбежного для себя, если он не уклонится - а он не уклонился от празднеств - нервного напряжения, - у меня всегда было пристрастие к сказке Андерсена о "Стойком оловянном солдатике". Это, по сути, символ моей жизни".

Три тяжелые утраты, из которых самая трагическая и самая для него тяжелая была к тому же еще более страшным напоминанием об участи сестер, чем две другие, понес он в течение одного года, приближаясь к середине восьмого десятка. В апреле сорок девятого умер в Мюнхене младший брат Виктор, весной пятидесятого, в Калифорнии, старший брат Генрих. А в мае сорок девятого, когда Томас Манн готовился к первой после войны поездке на родину и выступал с докладом о Гёте в Англии и Скандинавских странах, он, находясь в Стокгольме, узнал, что во Франции покончил самоубийством его сын Клаус. "Я потрясен и изнурен всеми этими прощаниями, - цитируем письмо, написанное через несколько дней после похорон Генриха. - Сын и два брата, младший и старший, все в один год.