Вепрь   ::   Олег Егоров

А на это Ирина Николаевнабыла способна, и еще как. Свое прозвище Бутырка она заслужила на трудовом фронте в одноименной тюрьме. Безусловно, там шили дела и тапочки, но и заточки втихую иной раз изготавливались. Подобной заточкой и покалечили уголовницы жестокого своего контролера Ирину Николаевну. Я лично не поручусь, что урок ее исцелил.

- А тебе на море случалось бывать? - спрашивала Настя.

И ее рыжие волосы разбегались волнами по моей плоской, будто степь, груди.

- Был, - сознавался я. - На Можайском. В лагере отдыха пионеров и беспартийных.

- Ты ловил там рыбу, - утверждала она, проводя ногтем по степи мелкую борозду.

- Я ловил пионера, - возражал я, целуя ее за ухом. - Пионер - всем ребятам пример. Он похитил в своем отряде зубную пасту и убежал с ней в леса. Зачем ему понадобилось столько зубной пасты, трудно сказать. Должно быть, из солидарности.

- Из какой?

- Он отказывался чистить зубы. И хотел, чтобы нее остальные к нему присоединились.

- И они присоединились?

- Нет. Они еще дружней отсоединились. Они вынесли ему общественное порицание на совете отряда и объявили бойкот.

- Сволочи, - сурово осуждала их Настя.

Я был с ней заодно. Есть в детях, ограниченных рамками коллектива, какой-то неистребимый сволочизм. Им только дай повод сделать из своего же товарища козла отпущения, уж они не спустят.

- А мы на Черное море поедем? - спрашивала, прижимаясь ко мне, Анастасия Андреевна.

- Поедем, - обещал я уверенно.