Воля к истине - по ту сторону знания, власти и сексуальности   ::   Фуко Мишель

Спору нет: именно от выхода в свет {i}Истории безумия{/i} в 1961 году будут отсчитывать впоследствии "эру Фуко". Бесспорно, однако, и то, что до этого Фуко предстоял еще долгий путь, на котором его мысль должна была не раз пройти через кризис и трансформацию.

Начать следовало бы с драматичных отношений, установившихся у Фуко с теми философскими традициями, внутри которых он был воспитан, принадлежность к которым он вполне осознавал и неудовлетворенность которыми, тем не менее, с самого начала испытывал. Одним из полюсов в поле философских традиций, вспоминает Фуко в беседе с Тромбадори, представала тогда {i}гегелевская{/i} философия с ее интенцией на систематизацию и универсальную интеллигибельность, другим - "{i}философия субъекта{/i}"{i},{/i} которая продолжала линию {i}картезианства{/i} и в то время была представлена прежде всего {i}феноменологией{/i} и {i}экзистенциализмом.{/i} Перед лицом этих возвышавшихся над всем остальным и доминировавших форм философской мысли, продолжает свой рассказ Фуко, у многих было ощущение "удушья" и возникала потребность как-то вырваться за их пределы. Ситуация усугублялась тем, замечает Фуко, что "университет и философская традиция преподносили нам гегельянство как самую величественную и неизбежную форму придания интеллигибельности современному миру", как единственный способ рационально помыслить этот мир - со всем трагизмом, но также и ве

{i}407{/i}

личием недавнего прошлого: только что закончившейся войны 39-45 годов, и со всем, что ей предшествовало, - нацизмом, революцией.