Все утра мира   ::   Киньяр Паскаль

- Значит, для золота?

- Нет, ибо в золоте нет ничего слышимого.

- Для славы?

- Нет, ибо восхваляют одни лишь имена.

- Для тишины?

- Она - оборотная сторона речи.

- Для соперников - музыкантов?

- Нет!

- Для любви ?

- Нет!

- Для сожалений от любви?

- Нет!

- Для того, чтобы забыться?

- Нет и нет!

- Быть может, для вафли, протянутой кому-то невидимому?

- Тоже нет. Что такое вафля? Она видима. Она имеет вкус. Она съедобна. И, стало быть, она - ничто.

- Ну, тогда я не знаю, сударь. Я полагаю, что и мертвым надобно оставлять стакан с вином:

- Вот это уже ближе к истине.

- Чтобы те, кто навеки утратил речь, могли омочить губы. Для тени умершего ребенка. Для стука молотка сапожника. Для жизни, предшествующей младенчеству. Когда еде не дышишь воздухом. Когда еще не видишь света.

Пронеслось несколько мгновений, и старческое сморщенное лицо музыканта озарила улыбка. Он взял пухлую руку Марена Маре в свою, высохшую.

- Сударь, вы только что слышали, как я вздыхал. Скоро я умру и со мною умрет мое искусство. Одни лишь куры да гуси будут сожалеть обо мне. Я хочу подарить вам две - три мелодии, способные пробуждать мертвых. Слушайте!

Он было привстал, но тут же сел снова и добавил:

- Сперва нужно пойти в дом и взять виолу моей покойной дочери Мадлен. Я сыграю для вас "Скорбный плач" и "Лодку Харона". Я дам вам послушать целиком "Приют горестных сожалений".