Холгол (Край земли - 2)   ::   Шпанов Николай Николаевич

Мой барометр он принял за часы, а в часах его, по-видимому, уже разочаровал какой-то ломаный будильник, невесть каким ветром заброшенный в тундру. Я попробовал все же объяснить ему:

- Нет, друг, это не часы. Это совсем другая штука. Она не время говорит, а говорит, какая погода вперед будет: завтра, послезавтра.

- Ты, парень, брось, все равно такая штука врет. Кто могу сказывать, какая погода перед будя?

После этого я уже не делаю попыток занимать гостей нашими диковинками.

Молчаливое хлюпанье и чавканье длится десять, пятнадцать, двадцать минут. Наконец Макся решается прервать молчание. Маленький, щуплый, он, застенчиво улыбаясь, выдавливает из себя еле слышно:

- Хоросa цай.

Помолчав, точно подумав, так же робко замечает:

- Сахар хоросa.

Двое других, соглашаясь, кивают головой. Я решаю использовать это начало и завязываю разговор.

- А разве у вас нет чая и сахара?

Макся смущенно опускает глаза и, ни на кого не глядя, цедит:

- Какой цай? Не стала цай, не стала сахар.

- Почему не стало?

- Агент мала давал.

- Так ты, наверно, промысла не сдавал, вот агент тебе и не давал.

- Какой промысла, нет промысла. Так давать нада.

- Почему же нет промысла?

- Зверь не стала. Зверь больсевик стала. Хоудe ягу, aу ягу.

- И не будет aу потому, что вы яйца весной у них обираете, откуда же aу будут?

- Яйца как не обирать, что кушать будем?

- Так ведь лучше подождать, пока птица будет.