JК
Жена-девочка :: Рид Томас Майн
Страница: 20 из 487Тоже мне поэты! Их необычные причудливые рифмы - эти мелкие чувства, выраженные сильными средствами, - на самом деле не способны вызвать и миллионную долю эмоций во всех их виршах!
- Ты на самом деле так считаешь, кузина? Как же ты объясняешь их популярность во всем мире? Разве это не доказательство того, что они действительно являются поэтами?
- В самом деле, ну а как насчет Сутея? Бедный, тщеславный Сутей, который возомнил, что он выше Байрона! И мир разделил его заблуждение - по крайней мере половина его современников! А сегодня этого рифмоплета никто не хочет издавать.
- Но Лонгфелло и Теннисона ведь издают!
- Да, это так, так же как и мировое признание, как ты говоришь. Все это легко объяснимо.
- Как же так?
- Все это благодаря стечению обстоятельств, поскольку они появились после Байрона - сразу же после него.
- Я не понимаю тебя, кузина, объясни.
- Это очевидно. Байрон опьянил мир своей божественной поэзией. Его превосходные стихи для души были как вино для тела, ибо великолепные глубокие чувства не что иное как пир для души. И, подобно сильному опьянению для тела, это сопровождается похмельем - такой нервной слабостью, когда требуется принять синюю таблетку и слабительное. Это вызвало к жизни появление его абсента и горькой настойки из ромашки; и ими оказались Альфред Теннисон, поэт, удостоившийся милости королевы Англии, и Генри Уадсворт Лонгфелло, любимое домашнее животное сентиментальных леди в очках из Бостона.
- Ты на самом деле так считаешь, кузина? Как же ты объясняешь их популярность во всем мире? Разве это не доказательство того, что они действительно являются поэтами?
- В самом деле, ну а как насчет Сутея? Бедный, тщеславный Сутей, который возомнил, что он выше Байрона! И мир разделил его заблуждение - по крайней мере половина его современников! А сегодня этого рифмоплета никто не хочет издавать.
- Но Лонгфелло и Теннисона ведь издают!
- Да, это так, так же как и мировое признание, как ты говоришь. Все это легко объяснимо.
- Как же так?
- Все это благодаря стечению обстоятельств, поскольку они появились после Байрона - сразу же после него.
- Я не понимаю тебя, кузина, объясни.
- Это очевидно. Байрон опьянил мир своей божественной поэзией. Его превосходные стихи для души были как вино для тела, ибо великолепные глубокие чувства не что иное как пир для души. И, подобно сильному опьянению для тела, это сопровождается похмельем - такой нервной слабостью, когда требуется принять синюю таблетку и слабительное. Это вызвало к жизни появление его абсента и горькой настойки из ромашки; и ими оказались Альфред Теннисон, поэт, удостоившийся милости королевы Англии, и Генри Уадсворт Лонгфелло, любимое домашнее животное сентиментальных леди в очках из Бостона.