Жертва (Великий Моурави - 2)   ::   Антоновская Анна Арнольдовна

В шелковых шатрах, в полосатых палатках восседали на мягком ковре за изысканной едой надменные сардары, серхенги и минбаши - тысячники.

Иные из ханов фанатично напоминали о круге неба, опоясывающем землю, на котором начертано предопределение, неотвратимое для каждого человека, и призывали к пренебрежению земными благами во имя неувядающей истины Магомета. Другие с упоением спорили о битвах, приносящих военную славу и бессмертие, подобное фигурам победителей, высеченным на Нехшеростемской скале.

Но их заглушали алчные слова: золото, власть.

Паата нетерпеливо поглядывал на погруженного в думы Георгия. Потрепав густую гриву Джамбаза, Паата нарушил молчание:

- Знаешь, отец, я больше всего люблю наши конные выезды. Жаль, ты не очень часто даришь мне свое внимание.

- Мой Паата, я стремлюсь приблизить наши конные выезды к дорогам Носте. Ты спрашивал, такие ли облака в нашей Картли? Нет, мой сын, не такие... В Иране они, как распустившийся хлопок, свешиваются с бирюзового неба. У нас облака дымчатыми клубами скользят по изломам гор и падают с крутых выступов крупным дождем в ущелья и долины. На этих выступах росла моя любовь к Картли, и когда бушующий ветер ломал стволы деревьев и стремился сбросить меня в пропасть, я душою смеялся. Разве можно навеки прикованного, как Амирани, сбросить с вершин Грузии?! Там каждая мысль от высоты становится возвышеннее.

- Отец, мой большой отец, как бы я хотел на тех вершинах, подобно тебе, бороться с буйными ветрами.