Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

Атаман сел у костра на единственный во всем колымажном сарае стул все прочиесидели на земле, на соломе, - и казак, которого остальные с извечной почтительностью именовали "пан Хлуп", поспешил накинуть ему на плечи душегрейку, затем чистой полоской ткани аккуратно обвязал атаману лицо, и оно приобрело вполне земное, даже добродушное выражение. Оглядев сидящих вокруг костра, атаман засмеялся.

- Шут, ты лишний, - сказал он Татьян Татьянычу, который примостился как раз возле ножек его стула. - Нас тут тринадцать, чертова дюжина.

- А ты не оттуда считаешь, - спокойно ответил шалун. - Ты начни с меня, тогда лишним будешь ты, твое воровское величество.

Разбойники вглядывались в атамана, ожидая, как он отнесется к ответу шута, но тот улыбнулся, и все вокруг костра разразились хохотом.

- А ты все тот же... - сказал шуту атаман. - А меня ты узнал, старый плутишка?

- Как же, как же... Тебя и без ноздрей узнаешь, которые ты оставил на память твоему господину, царевичу Алексею Петровичу.

- А тебя чем одарил твой возлюбленный царевич? Что-то ты не в карете к нам прикатил?

- Ха! Еще мальчишкой ты был, я тебе сказывал: там, где глупость катит в карете, ум идет пешком.

- Где ж тогда разница меж дураком и умным?

- Разница? Умный спрашивает, дурак отвечает. Казаки не знали, смеяться им или негодовать. Некоторые еле сдерживались, чтобы не схватить дерзкого шута за шиворот. Но атаман со снисходительной усмешкой продолжал наблюдать за шутом с высоты своего стула.