Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

Накладных же волос не надобно, сам государь Петр Алексеевич их не жалует. Возьмем ножницы и обкорнаем свою прирожденную заросль.

- Купил бы что-нибудь! - запротестовала баба Марьяна. - Век, что ли, будешь носить квартирантовы обноски?

Киприанов обещал: как Ратуша заплатит за прошлогодние заказы, выдаст на обнову всем.

Долгожданная ассамблея состоялась лишь в последний день святок. Губернатор Салтыков распорядился: ночью улицы на рогатки не запирать, дабы до утра шла праздничная езда. Главные ухабы - на Маросейке, на Басманной завалить соломой, засыпать на скорую руку и рвы, оставшиеся от ожидаемого нашествия шведов. Указано было также учинить иллюминацию - зажечь на каждом дворе по плошке, а кто побогаче - по горящей из свечек картине, да не забыть приготовить по кадке с водой.

Как только Киприановы переступили порог Лефортова дворца, отец на глазах переменился. Раскланивался с какой-то вымученной улыбочкой. Бяшину руку сжал нервно, словно клещами. Гайдук, который распахнул перед ними двери, даже глазом на них не повел, а отец и ему искательно поклонился. Тут кто-то, одетый в старомодную ферязь со стоячим воротником, чуть не сбил их с ног, выходя прочь и сердито стуча посохом.

- Окаянство! - брюзжал он. - Это ли собрание благошляхетных? Какой-то сброд худофамильный!

- Аврам Лопухин! - зашептал отец Бяше. - Царский свояк, братец бывшей царицы Евдокии... Небось уходит от бесчестья: указано строго - в русском платье не пускать.

Наверху сквозь гомон голосов слышалась музыка.