Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса   ::   Говоров Александр

- Теперь Салтыков, ни дна ему ни покрышки, уже едет назад, надо ловить его на дороге. Будем двигаться к Преображенскому с трех сторон. Ты, Митька, бери десяток драгун, скачи на Черкизово. Ты, адъютант, дуй на Семеновское, а я буду заезжать со Стромынки. Проверьте кремни в пистолях!

Тем временем в Сухаревой башне экзамен шел своим чередом. Перед началом опроса по риторике вышел учитель латыни, одетый в шелковую рясу. Огладил бородку и объявил, что прочтет свои перетолмачения, то есть переводы, из римского поэта Галлюса Ювенция. При этом латинист покосился на генерал-фельдцейхмейстера, и не зря, потому что Брюс нахмурился, вспоминая: что это за римский поэт? Небось опять свои доморощенные кропания скрывают под звучным псевдонимом...

Учитель латыни принял приличествующую позу, и полились звучные латинские стихи. Слушатели, ничего не поняв, наградили его аплодисментами. Тогда латинист откашлялся и прочел свой переклад на российскую речь:

Пусть ложная других свобода угнетает, Нас рабство под твоей державой возвышает!

Все оживились, закивали париками, захлопали, обернувшись к портрету Петра Алексеевича, где царь - молодой, кудрявый - стоял на фоне баталии, уперев полководческий жезл в стальную кирасу.

Обернувшись вместе со всеми, Брюс увидел, что кресло обер-фискала пустует. "Удалился, спаситель отечества! - усмехнулся он про себя. Помчался куда-то с поспешением великим. Небось по очередному фискальству.